они бы умерли от страха...
Все знакомые рыбаки знают нас в лицо: всѐ наше детство ежегодно с мая по сентябрь мы лазали по скалам и пещерам, бороздили морские дорожки, жарились в золотых песках Апшерона... Нам так хорошо было вдвоѐм! Об этом знало всѐ младшее поколение, потому что стоило кому-то из детей привязаться к нам, как мы превращались в насупившихся молчунов, и нас оставляли в покое в обществе друг друга. Мы расставались только поздней ночью, насильно загоняемые мамами в постель и, засыпая, уже мечтали о том, чтобы поскорее наступило утро, которое вновь соединит нас.
Он всегда вставал первым, мой кузен, и наскоро приняв душ, бежал будить меня. Никто на целом свете не умел будить меня, как это делал Азер: спрятавшись за тутовником под моим окном, он метко закидывал через открытое окно прямо на подушку мой любимый цветок - белую гвоздику. Я обожаю гвоздики, но только не алые, это цвет скорби и крови. А белые гвоздики похожи на невест, они такие же воздушные, невинные, в обрамлении кружев...
Правда, их было не найти среди благоухающих цветников нашей дачи: в огороде росли всевозможные овощи, в саду нашего дедушки Ибрагима плодоносили различные фрукты и цвели всяческие диковинные цветы, у него не было только белых гвоздик. Со свойственным ему упрямством дедушка Ибрагим не признавал белых гвоздик, предпочитая им алые, и бедному Азику приходилось по утрам, крадучись, пробираться в соседский парник, чтобы сорвать для меня мой любимый цветок.
Я прикалывала гвоздику к волосам, и мы скрывались в саду, спеша поглотить наш любимый завтрак: янтарный инжир с нашего любимого инжирного дерева, под которым… нет об этом позднее... Азер подавал мне «завтрак принцессы» в найденной нами в море огромной раковине, которую мы прятали от всех в дупле тутовника...
Какие мы были счастливые!!! Почему никому не под силу остановить время, почему???
1. Хазар – древнетюркское название Каспийского моря
Глава 9
Да, об инжирном дереве. Эту историю я расскажу своим детям, чтобы они знали, на какую пытку пошѐл их отец ради матери. Так вот, однажды моего Азера посадили смотреть футбол с мужчинами, ибо он все же должен был периодически находиться в мужском обществе. Это было той частью мужского воспитания Азера, куда нам, девчонкам, не разрешено было совать нос... В те минуты его грубо отрывали от меня, чтобы взять то на рыбалку, то на охоту, то в сауну, то на матч сугубо в мужском обществе.
В один из таких вечеров, я, как обычно, бродила по саду, изнывая от тоски по Азеру, когда услышала голоса своих кузин – его старших сестѐр. Улучив момент, когда мужчины дома были увлечены матчем, девочки решили попробовать курить, спрятавшись под инжирным деревом. Увидев меня, они вначале испугались, но потом стали подзывать меня к себе.
- Хочешь попробовать? – спросила старшая, Айнур, насмешливо приподняв соболиную бровь.
- Не давай ей, она трусиха и маленькая сплетница, - остановила еѐ младшая сестра, Фидан.
- Я не сплетница! – возмутилась я. – И никогошеньки не боюсь!
- Тогда ты тоже должна попробовать сигарету, чтобы не проболтаться, - решила за всех Айнур.
Мне совсем не хотелось курить, но раз уж этого требовали обстоятельства... Я засунула сигарету в рот и чуть не задохнулась от кашля. Разгорячѐнные, мы не заметили, как мимо нас прошла молочница тѐтя Зулейха, смуглая крепкая женщина с бегающими беличьими глазками, которая и донесла ужасную весть нашим родителям.
Вскоре девочки, вдоволь посмеявшись надо мной, побросали окурки и ушли, а я осталась, преисполненная решимости научиться заправски курить. В это самое время сбежавший от мужчин Азер, ища меня по всему дому, услышал, как молочница говорит на кухне бабушке:
- Ай, Ругия-ханым, там, в саду ваши внучки курят!
Азер стремглав бросился в сад, быстро нашѐл меня за моим преступным занятием, отобрал у меня сигарету и шепнул мне:
- Делай то, что я буду тебе говорить! Сюда идут взрослые, сбежать мы уже не успеем.
Всѐ произошло так стремительно, что я не успела понять, что к чему. Когда из-за деревьев появились наши матери, вооружѐнные скалками для теста, они увидели, как Азер, засунув в рот поднятый с земли окурок, кричит на меня:
- Кури, говорят тебе, или я побью тебя!
Я растерянно мотала головой, в то время как он пытался сунуть мне в рот сигарету. Увидев это, потрясѐнная тѐтя Назлы крикнула на него:
- Отстань от девочки, köpək oğlu!*¹
Мама схватила меня на руки, а тѐтя Назлы поволокла отбивающегося Азера в дом, колотя его скалкой. Я вырывалась и кричала:
- Не бейте его, он ни в чѐм не виноват! Это не его сигареты, это я курила! – но меня никто не слушал...
Бедный Азер выдержал настоящую порку. Он держался, как настоящий герой: гордо, смело, мужественно. Отец Азера, дядя Гасан, избивая его ремнѐм, кричал:
- Мало того, что ты стащил у меня пачку сигарет, мало того, что выкурил их в саду, ты ещѐ и извращаешь маленькую девочку, заставляя еѐ курить! Ах ты, мерзавец!!!
- Оставь ребѐнка, достаточно, - хмуро сказал папа, но рассвирепевший дядя Гасан не желал никого слушать.
Помню, как я рвалась в их комнату, но меня крепко держали цепкие пальцы дедушки, который твердил:
- Он заслужил наказание, ты не вмешивайся.
Я столько кричала, что у меня отнялся голос. К вечеру у меня начался жар. Во сне я металась в жару и повторяла, как безумная:
- Не бейте Азера, бейте меня...
Утром следующего дня Азер пришѐл навестить меня, больную, лежавшую под стѐганым одеялом. Он улыбнулся мне:
- Выздоравливай, мне без тебя скучно.
Мой жар, как рукой, сняло. Я подскочила в постели:
- Покажи спину, очень болит?
Азер гордо посмотрел на меня:
- Ну и пусть болит! Зато никто не скажет про тебя плохого слова!
- Мне-то что до того, что про меня говорят! - огрызнулась я. – Лучше бы они говорили про меня, чем видеть, как тебя бьют.
- Глупая ты! – улыбнулся Азик. – Неужели ты не понимаешь, что мне никогда не позволили бы жениться на курящей девушке!
Тогда я поняла, как по- взрослому относился мой Азер к репутации своей будущей жены. Я полюбила его ещѐ больше, хотя больше уже было невозможно...
Тем летом мы выскребли на дереве две заглавные буквы
